Инфляция в России остается чисто денежным феноменом. Основное уравнение монетаризма, говорящее о том, что темп инфляции равен разности темпов роста денежной массы и реальных расходов выполняется с поразительной точностью – необходимо лишь рассматривать адекватный денежный агрегат, включающий валютную составляющую платежных средств

Одной из загадок Российской денежной политики последних лет для многих экономистов является достаточно низкий уровень инфляции при значительных темпах роста денежной массы: среднегодовой темп роста цен конечных товаров (потребительских и инвестиционных) за последние три года был 12.3% в то время как агрегат М2 в среднем за этот период рос со скоростью 40.6% в год. Стандартные объяснения этого парадокса, приводимые аналитиками, состоят в том что, во-первых, экономика в этот период быстро росла и, во-вторых, в течение последних лет значительно вырос спрос на деньги, т.е. увеличилось отношение объема ликвидных средств в экономике к номинальному объему расходов.

Рост экономики действительно позволяет денежным властям проводить эмиссию в определенном объеме без инфляционных последствий – увеличение реальных доходов сопровождается пропорциональным ростом запасов ликвидности в экономике. Таким образом, 10-процентный рост внутреннего спроса позволяет Центральному Банку увеличить денежную массу на те же десять процентов без инфляции. Однако в течение последних трех лет внутренний спрос (сумма потребительских и инвестиционных расходов) в реальном выражении увеличивался в среднем на 9% в год, в то время как агрегат М2 – в четверо быстрее. При неизменном уровне спроса на ликвидность инфляция в среднем должна была составить 29% в год.[1] В действительности же рост цен оказался в два с половиной раза меньше. Следовательно, одним лишь ростом реальных доходов загадку столь низкого уровня инфляции объяснить невозможно.

Причина этого феномена по утверждениям представителей ЦБ и Правительства, да и многих экономистов состоит в том, что в последние годы в Российской экономике наблюдается  стремительный рост спроса на деньги. Объяснения же этого магического роста спроса на деньги довольно туманны: российская экономика становится все более рыночной, количество денежных транзакций между агентами увеличивается и, как результат, растет спрос на ликвидность. Вместе с тем времена бартера в России канули в лету, и после кризиса 1998 г. подавляющее большинство транзакций стало монетарным. Остается неясным, почему россияне вот уже три года подряд готовы значительно увеличивать свои запасы рублевой наличности и депозитов, жертвуя при этом потреблением, ведь никаких больших изменений транзакционных технологий (не говоря уже о падении доходности фондового рынка) не происходило. А изменения в спросе на деньги действительно были значительными: за три года монетизация экономики – отношение агрегата М2 к внутреннему спросу – выросла в полтора раза.

Экономическая теория говорит, что показатель монетизации является очень жестким параметром экономики, который практически не меняется во времени, если не происходит значительных изменений в технологии денежного обращения (таких как появление пластиковых кредитных карт и т.д.). Важнейшим постулатом теории монетаризма, у истоков которого стоял Милтон Фридман, является как раз постоянство уровня монетизации. Другими словами, столь значительный рост объемов ликвидности в российской экономике трудно объяснить экономической теорией.

Исследование Института открытой экономики говорит о том что несоответствие между темпами роста М2 и инфляцией можно объяснить, не прибегая к неподтверждаемым теорией гипотезам. Как однажды сказал все тот же Милтон Фридман “если теория не подтверждается данными, проверь свои данные”. Суть проверки данных состоит в том, что в нашей экономике истинной мерой количества ликвидности является не только рублевая денежная масса М2, но и значительное количество валютных депозитов и наличной валюты (аналог, так называемой, широкой денежной массы). Поэтому для проверки теории монетаризма в России нужно сравнивать показатель инфляции не с темпом роста М2, а с темпом роста более широкого агрегата, включающего в себя валютную составляющую ликвидных активов в экономике.

Опираясь на официальные данные Банка России мы пришли к  поразительным выводам: предположение о постоянстве монетизации экономики в течение 2002-2004 гг. выполняется с точностью до одного процента. Более того, оказывается, что как темпы роста номинальных расходов, так и темпы роста широкой денежной массы не изменялись и вот уже три года как сохраняются на уровне 22-23%. Конечно, распределение 23% между реальным ростом и инфляцией изменялось в течение времени, и из таблицы видно, что происходило постепенное снижение инфляции и ускорение роста реальных расходов. Однако важно, что при этом основное уравнение монетаризма, говорящее о том, что инфляция равна разности между темпом роста денежной массы и реальным ростом экономики выполнялось с поразительной точностью.

	рост широкой денежной массы[2]	рост номинальных расходов[3]	инфляция[4]	реальный рост расходов3
2002	23.2%	22.3%	14.4%	6.9%
2003	22.9%	22.1%	12.1%	8.9%
2004	22.6%	22.8%	10.5%	11.1%
среднее	22.9%	22.4%	12.3%	9.0%

Тот факт, что темп роста широкой денежной массы значительно ниже чем темп роста М2 можно легко объяснить. На фоне неуклонно укрепляющегося как в реальном, так и в номинальном выражении курса рубля в России идет процесс дедолларизации. То есть на самом деле столь значительного роста ликвидности, который получается из наблюдения за динамикой рублевой денежной массы не происходил, население и бизнес во многом лишь изменяли структуру своей ликвидности – увеличивали долю рублевых активов в ней. В 2002 г. валютные активы составляли половину всех ликвидных активов, в то время как в 2004 – лишь одну треть. Между 2002 г. и 2004 г. агрегат М2 увеличился с 1.7 до 3.6 трлн. рублей, в то время как запасы наличной валюты и депозитов сократились с 1.8 до 1.7 трлн. рублей.

Какие же выводы денежные власти могут сделать из проведенного нами исследования? Во-первых, никаких системных или психологических изменений в потребности россиян в ликвидности за последние годы не произошло, уровень монетизации экономики остается на постоянном уровне. Во-вторых, значительной инфляции в России не происходило лишь благодаря быстрой дедолларизации экономки. В-третьих, вряд ли стоит рассчитывать на то, что в будущем можно удержать инфляцию на уровне 10% при сохранении темпов роста рублевой массы в 40%. Потенциал дедолларизации уже во многом исчерпал себя, а стоит курсу доллара к евро начать расти, население станет избавляться уже от рублей, а не от долларов, тем самым еще больше ускоряя инфляцию.

Итак, идеи монетаризма живы: в среднесрочной перспективе единственная возможность снизить инфляцию до уровня однозначных цифр – это перестать накапливать валютные резервы, тем самым одновременно ограничив рост рублевой массы и позволив реальному курсу рубля укрепляться.